Он пристально смотрел на нее. Молли безмолвно молила Бога, чтобы Он помог ей подыскать единственно верные слова.
— Я люблю тебя, Сэм! Я любила тебя с самого начала. Долгое время я не говорила тебе этого, только потому что боялась потерять свою независимость и еще потому что мучилась чувством вины за любовь к БРЕННИГАНУ. Ты же не хуже меня все знаешь об этой старой вражде… Я собиралась признаться тебе в своей любви в ту ночь, когда был ранен Эммит, но ты не пришел ночевать, а утром я была рада, что не призналась, и ты, конечно, догадываешься, почему.
Молли коснулась его губ в нежнейшем поцелуе.
— Я люблю тебя, Сэм. Я никогда не любила никого, кроме тебя, и никогда не полюблю.
Сэм почувствовал, что сердцу тесно в груди, сладкая боль охватила его.
— Ты уверена? — спросил он мягко.
— Я еще никогда и ни в чем в своей жизни не была так уверена.
— Боже мой, Молли! Как я люблю тебя!
Он притянул ее в свои объятия и прижал к груди. Их губы слились в поцелуе. Как обычно, между ними тотчас же вспыхнула искра желания, и поцелуй стал требовательным, а губы Сэма страстными, волнующими, обжигающими.
Не было больше у них тайн друг от друга, которые вновь могли бы разлучить их, и не было невысказанных признаний. Не было больше недоверия и подозрений. И Сэм вознамерился этой ночью не оставить у жены ни малейших сомнений относительно того, кому именно она принадлежит телом.
Не желая, чтобы хрупкой спиной Молли касалась твердого пола сторожки, он сам лег на спину и усадил ее на себя. Впервые за долгое время на сердце у него было легко, радостно, весело.
— Сегодня, миссис Бренниган, кобыла будет ехать верхом на жеребце.
Округлив глаза, Молли смущенно улыбнулась, наслаждаясь своею властью над этим мужчиною. С намеренной медлительностью она опускалась все ниже и ниже, пока не почувствовала его возбужденную плоть, прижимающуюся к ее лону, требуя вторжения.
— А я уж было подумала, что больше не привлекаю тебя, — поддразнила она.
— Еще как привлекаешь! — признался Сэм. — Особенно теперь, когда я уверен в твоей любви. Разве это по мне не заметно?
— Что не заметно?
— Что привлекаешь.
— О, да! — рассмеялась Молли. — Заметно! — Она склонилась к его уху:
— Будь уверен во мне, мой любимый, — прошептала Молли, — и никогда больше не сомневайся в моей любви.
Она опустилась еще ниже, позволив ему войти в нее, и он застонал от наслаждения. У них обоих в крови разгорался неукротимый огонь, и Молли отыскала его губы. Она улыбнулась про себя, решив, что открыла еще один способ достижения блаженства, и почувствовала жар внизу живота, перешедший вскоре в раскаленную добела страсть. Молли отдалась во власть пламенных ощущений.
Они занимались любовью долго, не замечая бушующей за окном грозы, до бесконечности наслаждаясь друг другом и ласками доводя друг друга до ярчайших высот любовного упоения.
А когда они насытились и утомились, счастливые и довольные, они заснули в объятиях друг друга, и снились им прекрасные сны. Все ужасы прошлого медленно отходили в забытье.
ГЛАВА 22
Зимние дожди остались лишь воспоминанием. Луга и пастбища уже зеленели густой летней травой, когда Молли решила окончательно расстаться с «Леди Джей». Она задумала отдать дом Хоакину и Ангелине, и с первым лучом рассвета они с Сэмом отправились на ее ранчо, чтобы начать разбирать и упаковывать вещи.
Как обычно, они оба работали с утра до вечера, к чему, впрочем, давно привыкли и не представляли себе другой жизни. Совместная поездка радовала их, потому что давала возможность побыть вместе.
— Я сама довольна своим решением, Сэм, — сказала Молли, повозка весело катилась по дороге. — Мне следовало бы сделать это сразу же после того, как уехал Фоли.
— Всему свое время, детка, — заметил ее муж. Сэм выкупил долю Джейсона сразу же после той памятной ночи, когда бушевала гроза, подобную которой не могли припомнить в округе старики.
Выкупив, он отправил его преподобие немедленно упаковывать свои вещи. Фоли переехал в Нью-Йорк, где начал строительство церкви, о которой мечтал всю жизнь. Некоторое время спустя в «Кедровую Бухту» пришло сообщение, что строительные леса рухнули под тяжестью кирпичей, раздробив Джейсону тазовые кости и сделав инвалидом на всю оставшуюся жизнь.
— «Неисповедимы пути Твои, Господи», — процитировала Молли Библию, прочитав телеграмму.
Сэму ничего не оставалось, как только согласиться с ней.
— Hola, chica! Здравствуйте, сеньор Сэм! — крикнула Ангелина, когда повозка в облаке пыли въехала во двор. — Рада вас видеть.
Молли все меньше и меньше времени проводила в родном доме, хотя по-прежнему под ее началом работали Хоакин с ковбоями и Джамбо с лесорубами.
— Где мой цыпленочек? — заворковала пожилая женщина, вытаскивая рыжеволосый кулечек из колыбельки, стоявшей в задней части повозки. Малыш Сэмьюэль Питер появился на свет весной, и с ним кануло, как не бывало, всякое чувство вины Молли за то, что она вышла замуж за Бреннигана. Да и как могла она сожалеть о том, что вышла замуж за мужчину, который подарил ей такое прелестное дитя?
— Клянусь, Ангелина, — пробормотала Молли, когда руки Сэма, чтобы поставить жену на землю, обхватили ее талию, вскоре после рождения сына ставшую вновь тоненькой, — ты ужасно балуешь этого мальчишку.
— Не больше, чем его папа, верно ведь? Сэм подмигнул ей, и Молли улыбнулась.
— В этом ты права, — сказала она более отчетливо. — Сэм считает, что его сын — просто ангел и, будучи совершенно беспристрастной, я вынуждена согласиться.
Все трое от души расхохотались.
— Заезжал падре Фитцсиммонс, — сказала Ангелина. — Говорит, вам давно уже следовало окрестить малыша. Он собирается побеседовать с вами во время воскресной мессы насчет его крещения.
Что же касалось церковного брака, то Молли и Сэм давно уже повторили свои брачные клятвы перед алтарем, хотя оба понимали, что истинное единение их душ и сердец произошло в пограничной сторожке во время грозы.
— Малышу можно будет надеть мою крестильную рубашку, — сказала Молли. — Я уверена, что мама сохранила ее. Возможно, я найду рубашку, когда буду разбирать вещи.
— Кстати, о вещах, — сказал Сэм, его глаза озорно блеснули, — нам лучше, пожалуй, поскорее приступить к их разборке. Чем быстрее все вещи моей жены покинут «Леди Джей», тем раньше она вернется домой — туда, где самое подходящее для нее место.
Было совершенно очевидно, как для Ангелины, так и для Молли, что он имеет в виду постель под «самым подходящим для нее местом». Обе женщины смущенно вспыхнули.
Сэм намеревался наверстать время, упущенное в те месяцы, когда они не могли заниматься любовью, ожидая рождения ребенка, и Молли находила намерение мужа более чем привлекательным.
